XIII. ВЕЧЕР У m-me ПИКОЛОВОЙ
То, что Вихров не был у Захаревских и даже уехал из города, не зайдя проститься с ними, - все это сильно огорчало не только Юлию, отчасти понимавшую причину тому, но и Виссариона, который поэтому даже был (в первый раз, может быть, во всю жизнь свою) в самом сквернейшем расположении духа. Судя несколько по своим собственным поступкам, он стал подозревать, что уж не было ли между сестрой и Вихровым чего-нибудь серьезного и что теперь тот отлынивает, тем более, что Юлия была на себя не похожа и проплакивала почти целые дни. Виссарион решился непременно расспросить ее об этом.
- Интересно мне знать, - заговорил он однажды, ходя взад и вперед по комнате и как бы вовсе не желая ничего этим сказать, - говорила ли ты когда-нибудь и что-нибудь с этим господином о любви?
- Никогда и ничего, - отвечала Юлия.
- О, вздор какой! - воскликнул инженер.
- Уверяю тебя! - повторила Юлия совершенно искренним голосом.
"Ну, когда еще в таком положении дело, так это пустяки, вздор!" успокоил себя мысленно Виссарион.
- Так у вас, может быть, все это одним пуфом и кончится? - присовокупил он.
- Всего вероятнее!.. - сказала Юлия, и голос ее при этом дрожал: сознавая, что она не в состоянии уже будет повторить своего признания Вихрову, она решилась сама ничего не предпринимать, а выжидать, что будет; но Виссарион был не такого характера. Он любил все и как можно скорей доводить до полной ясности. Услыхав, что Вихров вернулся со следствия, но к ним все-таки нейдет, он сказал сестре не без досады:
- Что же этот ваш возлюбленный не жалует?
В ответ на это Юлия устремила только на брата умоляющий взор.
- Пошли за ним, если хочешь... - присовокупил Виссарион.
- Если он не хочет идти, зачем же посылать за ним? - возразила Юлия.
- Ну, так я сам пойду к нему и посмотрю, что он там делает, - произнес почти со злобою Виссарион: ему до души было жаль сестры.
Когда Вихрову сказали, что пришел Захаревский, он, по какому-то предчувствию, как бы отгадывая причину его прихода, невольно сконфузился. У Виссариона не сорвалось это с глазу.
"Он однако потрухивает, как видно, меня?" - подумал он про себя.
- Что это, батюшка, вы за штуку выкинули? - произнес он затем вслух. Уехали совсем из города и не зашли даже проститься.
- Невозможно было: губернатор меня экстренно послал и под присмотром еще попа.
- Что за вздор такой - экстренно послал?.. Невозможно было на две минуты забежать проститься!.. - говорил инженер и затем, сев напротив Вихрова, несколько минут смотрел ему прямо в лицо.
Тот при этом явно покраснел.
- И устал и болен! - отвечал Вихров.
- Все это проистекает оттого-с, - продолжал инженер, - что вы ужасно какую нелепую жизнь ведете.
- Я? - спросил Вихров, несколько уже и удивленный бесцеремонностью такого замечания.
- Да, вы!.. Жениться вам надо непременно!
- Но отчего же вы сами не женитесь?
- Оттого, что я совершенно неспособен к женатой жизни: мне всякая женщина в неделю же надоедает!
- Но, может быть, и я такой же! - проговорил Вихров.
- Ну, нет, вы постоянны: вот вы экономке вашей сколько времени верны!
Виссарион под именем экономки разумел Груню.
- А вы думаете, что я в отношении ее могу быть верен и неверен?
- Совершенно уверен в том, - подхватил Виссарион.
- Кто же вам сказал это? - спросил Вихров.
- Мои собственные глаза.
- Ваши глаза совершенно вас обманывают.
- Не шутя?
- Не шутя обманывают!
Вихров не хотел Виссариона посвящать ни в какую свою тайну.
"Черт знает, ничего тут не понимаю!" - думал между тем инженер, в самом деле поставленный в недоумение: Груню он считал главной и единственною виновницею того, что Вихров не делал предложения его сестре.
- Что же, вы зайдете ли когда-нибудь к нам? Осчастливите ли вашим посещением? - полушутил, полусерьезно говорил он, вставая с тем, чтобы уйти.
- Я сегодня же вечером буду у вас, - отвечал, опять немного растерявшись, Вихров.
- А, и прекрасно, и я туда же приеду! - подхватил Вихров, очень обрадованный тем, что он встретится в первый раз с Юлией в обществе.
- Приезжайте! - сказал инженер и ушел.
Когда он возвратился в комнату сестры, то лицо его снова приняло недоумевающее выражение.
- Хоть зарежь, ничего тут не понимаю! - произнес он и, усевшись на стул, почти до крови принялся кусать себе ногти, - до того ему была досадна вся эта неопределенная чепуха.
Вихров, между тем, еще до свидания с Виссарионом, очень много и серьезно думал о своих отношениях к Юлии. Что он не любил ее совершенно, в этом он не сомневался нисколько, - точно так же, как теперь он очень хорошо понимал, что не любил и Фатееву и что не чувствовал также особой привязанности и к преданной ему Груне; но отчего же это?.. Что за причина тому была?.. Не оставалось никакого сомнения, что между ним и всеми этими женщинами стояла всегда, постоянно и неизменно Мари - и заслоняла их собой. Не сомневался уж он нисколько, что он одну только ее в жизни своей любил и любит до сих пор; но что же она к нему чувствует? Конечно, ее внезапный отъезд из Москвы, почти нежное свидание с ним в Петербурге, ее письма, дышащие нежностью, давали ему много надежды на взаимность, но все-таки это были одни только надежды - и если она не питает к нему ничего, кроме дружбы, так лучше вырвать из души и свое чувство и жениться хоть на той же Юлии, которая, как он видел очень хорошо, всю жизнь будет боготворить его!
Когда Виссарион ушел от него, он окончательно утвердился в этом намерении - и сейчас же принялся писать письмо к Мари, в котором он изложил все, что думал перед тем, и в заключение прибавлял: "Вопрос мой, Мари, состоит в том: любите ли вы меня; и не говорите, пожалуйста, ни о каких святых обязанностях: всякая женщина, когда полюбит, так пренебрегает ими; не говорите также и о святой дружбе, которая могла бы установиться между нами. Я хочу любви вашей полной, совершенной; если нет в вас ее ко мне, так и не щадите меня - прямо мне скажите о том!"
Отослав это письмо на почту, Вихров отправился к Пиколовым, у которых вечер застал в полном разгаре.
Начальник губернии был уж там. Он всегда у m-me Пиколовой был очень весел и даже отчасти резов. Белобрысый муж ее с улыбающимся лицом ходил по ярко освещенным комнатам. Он всегда очень любил, когда начальник губернии бывал у них в гостях, даже когда это случалось и в его отсутствие, потому что это все-таки показывало, что тот не утратил расположения к их семейству, а расположением этим Пиколов в настоящее время дорожил больше всего на свете, так как начальник губернии обещался его представить на имеющуюся в скором времени открыться вакансию председателя уголовной палаты. Должности этой Пиколов ожидал как манны небесной - и без восторга даже не мог помыслить о том, как он, получив это звание, приедет к кому-нибудь с визитом и своим шепелявым языком велит доложить: "Председатель уголовной палаты Пиколов!" Захаревские тоже были у Пиколовых, но только Виссарион с сестрой, а прокурор не приехал: у того с каждым днем неприятности с губернатором увеличивались, а потому они не любили встречаться друг с другом в обществе достаточно уже было и служебных столкновений.
Виссарион Захаревский в полной мундирной форме, несмотря на смелость своего характера, как-то конфузливо держал себя перед начальником губернии и напоминал собой несколько собачку, которая ходит на задних лапках перед хозяином. Юлия, бледная, худая, но чрезвычайно тщательно причесанная и одетая, полулежала на кушетке и почти не спускала глаз с дверей: Виссарион сказал ей, что Вихров хотел приехать к Пиколовым.
Когда герой мой вошел, начальник губернии почти с нежностью встретил его.
- Здравствуйте, Вихров! - воскликнул он, протягивая ему ладонью вверх свою широкую руку, в которую Вихров и поспешил положить свою руку.
- От души благодарю вас, что приехали запросто!.. - говорила хозяйка дома, делая ему ручкой из-за стола, за которым она сидела, загороженная с одной стороны Юлией, а с другой - начальником губернии. - А у меня к вам еще просьба будет - и пребольшая, - прибавила она.
- Уж опять не театр ли? - спросил ее Вихров.
- Ах, нет, Вихров, гораздо скучней того - дело!
- Дело, которое madame Пиколова желает возложить на вас! - сказал полушутя и полусерьезно начальник губернии.
- Madame Пиколова? - переспросил его Вихров.
- Да! - подтвердил губернатор.
Вихров на это только усмехнулся.
- А я к вам было сегодня вечером хотел прийти, - отнесся он к Юлии.
- К нам хотели?.. - И еще что-то такое сказала Юлия, устремляя на него кроткий взгляд.
- Куда же это вы в последнее время ездили? - спросила его сама Юлия.
Вихров несказанно обрадовался этому вопросу. Он очень подробным образом стал ей рассказывать свое путешествие, как он ехал с священником, как тот наблюдал за ним, как они, подобно низамским убийцам[103], ползли по земле, и все это он так живописно описал, что Юлия заслушалась его; у нее глаза даже разгорелись и лицо запылало: она всегда очень любила слушать, когда Вихров начинал говорить - и особенно когда он доходил до увлечения.
- Я готова, чтобы вы чаще от нас уезжали и рассказывали потом нам такие интересные вещи, - проговорила она.
Чтобы разговор как-нибудь не перешел на личные отношения, Вихров принялся было рассказывать и прежнее свое путешествие в Учню, но в это время к нему подошла хозяйка дома и, тронув его легонько веером по плечу, сказала ему:
- На два слова в кабинет, Вихров! - И они пошли. Белобрысый муж m-me Пиколовой тоже последовал за ними, как-то глупо улыбаясь своим широким ртом.
- Вот видите ли что! - начала m-me Пиколова. - Мы с братцем после маменьки, когда она померла, наследства не приняли; долги у нее очень большие были, понимаете... но брат после того вышел в отставку; ну, и что же молодому человеку делать в деревне - скучно!.. Он и стал этим маменькиным имением управлять.
- Опекуном, то есть, назначен был, как следует - опекой, - поправил ее муж.
- Ну, опекуном там, что ли, очень мне нужно это! - возразила ему с досадой m-me Пиколова и продолжала: - Только вы знаете, какие нынче года были: мужики, которые побогатей были, холерой померли; пожар тоже в доме у него случился; рожь вон все сам-друг родилась... Он в опекунской-то совет и не платил... "Из чего, говорит, мне платить-то?.. У меня вон, говорит, какие все несчастия в имении".
- И у него на все это и удостоверения есть от полиции, - пояснил опять за жену сам Пиколов.
- Да, у него все эти и бумаги есть! - подхватила она. - И он их представил туда. Только вдруг оттуда глупую этакую бумагу пишут к Ивану Алексеевичу... что, как это там сказано... что все это неблагонамеренные действия опекуна... Хорошо, конечно, что Иван Алексеевич так расположен к нам... Он привозит ко мне эту бумагу. "Вот, говорит, напишите брату!.." Я пишу ему... Он прискакал, как сумасшедший: "Я, говорит, желаю, чтобы все это обследовали; кто, говорит, из чиновников особых поручений Ивана Алексеевича самый благородный человек?.." Я говорю: "Благородней Вихрова у него нет!" Так вот вы, monsieur Вихров, съездите, пожалуйста, к брату в деревню и поправьте все это.
Как ни бестолково m-me Пиколова рассказывала, однако Вихров очень хорошо понял, что во всей этой истории скрывались какие-нибудь сильные плутни ее братца.
- Вы бы гораздо лучше сделали, если бы попросили на это дело какого-нибудь другого чиновника: я в службе мнителен и могу очень повредить вашему брату, - сказал он.
- Ни за что, ни за что!.. И слышать вас не хочу! - воскликнула m-me Пиколова, зажимая себе даже уши. - Вы добрый, милый, съездите и поправите все это, а мне уж пора к Ивану Алексеевичу, а то он, пожалуй, скучать будет!.. - заключила она и ушла из кабинета.
Пиколов и Вихров, оставшись вдвоем, некоторое время молчали.
- Но что за человек - брат вашей супруги? - спросил, наконец, последний.
- Он человек умный и расчетливый, только вот, знаете, этак, любит направо и налево карточкой перекинуть! - отвечал Пиколов и представил рукой, как мечут банк.
- Может быть, на эти карточки он все доходы с имения и проигрывал, заметил ему Вихров.
- Нет, нет! - возразил Пиколов, засмеявшись своим широким ртом.
Покуда они разговаривали таким образом, в гостиной послышался сначала громкий, веселый разговор, наконец крик, визг, так что Вихров не утерпел и спросил:
В гостиной, в самом деле, шалили. Сначала сели играть в карты губернатор, m-me Пиколова, инженер и Юлия - в фофаны; ну, и, как водится, фофана положили под подсвечник; m-me Пиколова фофана этого украла, начальник губернии открыл это.
- Зачем вы это сделали, зачем?! - говорил он и ударил ее по руке.
M-me Пиколова ударила сама его и довольно сильно; при этом одна свеча потухла от их движения.
- Когда вы затушили свечку, так я затушу другую, - сказал начальник губернии.
- Захаревский, затушите прочие свечи! - кричал начальник губернии, задувая сам свою свечу.
Виссарион, не задумавшись, сейчас же исполнил это приказание, задул все остальные свечи; в гостиной сделалась совершенная темнота. Начальник губернии начал ловить m-me Пиколову, а она от него бегала из угла в угол. В эту минуту в гостиную возвратились Пиколов и Вихров. Последний едва рассмотрел прижавшуюся в углу Юлию.
- Что такое? - спросил он ее.
- Ах, защитите меня, чтобы он на меня как-нибудь не набежал, - сказала она.
- На диване, на диване, ваше превосходительство! - подсказывал ему инженер.
Начальник губернии бросился на диван, но m-me Пиколова нагнулась под стул и ускользнула от него.
- В ту комнату, ваше превосходительство, улетела, - продолжал ему подсказывать Виссарион.
M-me Пиколова, в самом деле, убежала в одну из задних комнат.
он знал, когда это надо было сделать.
- Как расшалились они, ужас! - говорил он.
Невдолге после того возвратились губернатор и m-me Пиколова, которая уже не бежала, а шла довольно тихо.
- Вы гадкий, противный! - говорила она губернатору.
- Вы сами деретесь, сами деретесь! - отвечал ей тот.
- Не знаю, - отвечала та, и на губах ее появилась какая-то презрительная улыбка.
Примечания:
103. Низамские убийцы. - Низамы - название турецких солдат регулярной армии.