XVII. БЕГУНЫ
Дня через три Вихров опять уже ехал по новому поручению, в тарантасе, с непременным членом земского суда.
Губернатор послал его в этот раз на довольно даже опасное поручение: помощник его, непременный член суда (сам исправник схитрил и сказался больным), был очень еще молодой человек, с оловянными, тусклыми глазами и с отвислыми губами.
- Лес этот, где мы будем отыскивать бегунов, большой? - спросил его Вихров.
- Больсой-с, я думаю-с! - просюсюкал член суда.
- Что ж, нам надобно будет взять народу, мужиков?
- Возьмем-с, я сбегаю-с.
Вихров больше и говорить с ним не стал, видя, что какого-нибудь совета полезного от него получить не было возможности; чем более они потом начали приближаться к месту их назначения, тем лесистее делались окрестности; селений было почти не видать, а все пошли какие-то ровные поляны, кругом коих по всему горизонту шел лес, а сверху виднелось небо.
- Ты Поярково-то самое знаешь? - спросил Вихров кучера, посмотрев в предписание, в котором было сказано, что бегуны укрываются в лесах близ деревни Поярково.
- Знаю-с, - отвечал тот.
- Подъехав к селению, - продолжал ему приказывать Вихров, - ты остановись у околицы, а вы сходите и созовите понятых и приведите их ко мне, - обратился он к члену суда.
- Слушаю-с, - отвечал тот.
Кучер у первой же попавшейся на дороге и очень большой деревни остановил лошадей.
- Вот и Поярково! - сказал он, обращаясь к Вихрову.
- Я пойду-с теперь, - сказал непременный член и как-то ужасно неловко вылез из тарантаса. Когда он встал на ноги, то оказалось (Вихров до этого видел его только сидящим)... оказалось, что он был необыкновенно худой, высокий, в какой-то длинной-предлинной ваточной шинели, надетой в рукава и подпоясанной шерстяным шарфом; уши у него были тоже подвязаны, а на руках надеты зеленые замшевые перчатки; фамилия этого молодого человека была Мелков; он был маменькин сынок, поучился немного в корпусе, оттуда она по расстроенному здоровью его взяла назад, потом он жил у нее все в деревне - и в последнюю баллотировку его почти из жалости выбрали в члены суда. Настоящее служебное поручение было первое еще в жизни для него. Выскочив из тарантаса, он побежал в деревню и только что появился в ней, как на него со всех сторон понеслись собаки. Отмахиваясь от них своими длинными рукавами, он закричал, но собаки еще пуще на него накинулись, и одна из них, более других смелая, стала хватать его за шинель и разорвала ее. Мелков закричал благим матом и, вскочив потом, как сумасшедший, на скат лесу, начал оттуда ругаться:
- Черти, дьяволы! Выпустили ваших собак, уймите их - говорят вам!
Находившиеся на улице бабы уняли, наконец, собак, а Мелков, потребовав огромный кол, только с этим орудием слез с бревна и пошел по деревне. Вихров тоже вылез из тарантаса и стал осматривать пистолеты свои, которые он взял с собой, так как в земском суде ему прямо сказали, что поручение это не безопасно.
Мелков, впрочем, не заставил себя долго ждать. Он собрал человек двадцать мужиков, вызвал сотского и со всей этой ватагой шел к Вихрову, продолжая все ругаться:
- Дьяволы экие, завели каких собак; я вот всех вас в суд представлю!
Сотский и все мужики сняли при этом сейчас же шапки. Макушки на головах у них оказались выстриженными.
- В лесу около вашего селенья, - начал Вихров, обращаясь к мужикам, проживают и скрываются бегуны-раскольники, без паспортов, без видов; правительство не желает этого допускать - и потому вы должны пособить нам переловить всех их.
Мужики некоторое время молчали, - и только один или двое из них произнесли неполным голосом:
- Здесь словно бы никаких бегунов не проживает.
- А вот это мы увидим, когда осмотрим лес, - сказал Вихров. - Сотский, ты должен лучше всех знать: есть здесь слух о каких-нибудь бегунах? обратился он вдруг к сотскому.
Тот, стоя все еще с непокрытой головой, покраснел весь при этом.
- Нет, ваше благородие, не слыхали мы, - произнес он с дрожащими губами.
- Ну, я по твоему лицу вижу, что ты слыхал, - сказал ему Вихров и затем обратился к Мелкову: - Есть с вами какое-нибудь оружие?
- А вот-с - кол! - отвечал тот, показывая на кол свой, который он все еще держал в руках.
- Ну, это еще не защита, вот вам лучше пистолет, - произнес Вихров, подавая ему пистолет, и при этом не без умысла показал мужикам и свой пистолет.
Некоторые мужики почесали при этом у себя затылки.
- Ежели вы нам не поможете и ежели что с нами случится, - продолжал Вихров, относясь к мужикам, - вы все за это ответите - и потому в этом случае берегите не нас, а себя!
Мужики молчали.
Вихров велел сотскому показывать дорогу и пошел. Мелков, очень слабый, как видно, на ногах, следуя за ним, беспрестанно запинался. Мужики шли сзади их. Время между тем было далеко за полдень. Подойдя к лесу, Вихров решился разделить свои силы.
- Послушайте, - сказал он Мелкову, - вы с половиной понятых осмотрите правую сторону леса, а я с остальными - левую.
- Слушаю-с, - отвечал тот, как-то ужасно глупо держа в руке, одетой в зеленую замшевую перчатку, пистолет.
- У вас палец не пролезает сквозь скобку пистолета, и вам стрелять будет нельзя, - сказал ему Вихров.
- Да-с, виноват-с, - отвечал тот и поспешил губами снять перчатку, положил ее в карман, а пистолет взял уже голою рукою.
Все тронулись, наконец.
- Ежели ты не приведешь меня прямо к тому месту, где живут бегуны, я тебя в лесу же убью из этого пистолета, - проговорил он ему негромко.
- Да я покажу-с, мне что, - отвечал тоже негромко сотский и повел, как видно, очень знакомой ему дорогой.
В самой середине леса они подошли к небольшому шалашу.
- Вот туто-тко-с! - сказал сотский, показывая Вихрову на шалаш.
- За мной, сюда! - сказал тот мужикам и сам первый вошел, или, лучше сказать, спустился в шалаш, который сверху представлял только как бы одну крышу, но под нею была выкопана довольно пространная яма или, скорей, комната, стены которой были обложены тесом, а свет в нее проходил сквозь небольшие стеклышки, вставленные в крышу. Сход шел по небольшой лесенке; передняя стена комнаты вся уставлена была образами, перед которыми горели три лампады; на правой стороне на лавке сидел ветхий старик, а у левой стены стояла ветхая старушка.
- Что вы тут делаете? - спросил Вихров, почти не зная, с чего ему начать.
- Молимся мы здесь, - отвечал старик, вставая перед ним.
- Что же, ты давно здесь живешь? - спросил Вихров, все еще находившийся в недоумении, что ему делать.
- Пятый год, - отвечал старик.
Из мужиков в шалаш сошел только один сотский.
- Зачем же ты тут живешь? - продолжал Вихров спрашивать старика.
- Где же мне жить-то? Кому я теперь надобен? - отвечал старик.
- А это - жена твоя? - спросил Вихров, показывая на старуху.
- Нет, - отвечал старик, отрицательно покачав головой.
- Кто же ты такая? - спросил Вихров и старушку.
- Странница, судырь, я.
- А здесь давно ли?
- Да вчерашнего дня вот зашла к старику.
- Зачем же ты зашла к нему?
- А он - зрячий?
- Он уж, судырь, давно в искусе пребывает.
- Ты откуда же родом, дедушка? - спросил Вихров опять старика.
- Не помню я; давно уж это было, как я ушел из дому, - отвечал старик угрюмо.
- Зачем же ты ушел, собственно?
- По священному писанию: оставит человек отца и мать свою и грядет ко мне, - отвечал старик.
Вихров решительно недоумевал - как взять этих стариков.
- Ну, я вас должен взять отсюда, - проговорил он наконец, собравшись с духом.
- Что же, бери, ежели мы нады кому, - отвечал старик с усмешкой.
- Пойдем, старушка, и ты, - сказал Вихров старухе.
- Слушаю-с, - отвечала та, и все они вышли из шалаша.
- Прикажете их связывать? - спросил сотский.
- Свяжи! - сказал ему Вихров и старался не глядеть на стариков.
Мужики из селенья стояли молча и мрачно смотрели на все это. Сотский связал руки старику своим кушаком, а старухе - своим поясом.
В это время вдруг раздался невдалеке выстрел; мужики сейчас же обернулись в ту сторону, Вихров тоже взмахнул глазами туда; затем раздался крик и треск сучьев, и вскоре появился между деревьями бегущий непременный член. Вслед за ним подходили и понятые, сопровождавшие его.
- Меня было зарезали! - кричал Мелков.
- Кто зарезал? - спросил Вихров.
- Солдат, должно быть, беглый; я пошел и землянку тут нашел, а он выскочил оттуда прямо на меня с ножом; я только что пистолетом отборонился и побежал, а эти черти, - прибавил он, указывая на мужиков, - хоть бы один пошевелился, - стоят только.
- Это что еще значит?.. Кто у вас еще тут проживает и кому вы пристанодержательствуете? - обратился Вихров строго к мужикам. - Говорить сейчас же, а не то все вы отвечать за то будете!
- Отчего же вы не доносили о том начальству? - спросил Вихров.
- Где же доносить-то: донеси на него, он и селенье, пожалуй, выжжет.
- Поймайте его и представьте, - он и не может вам повредить.
- Его поймаешь, - другой на место его придет и отплатит нам за него. Мы боимся того, - вся ваша воля, - продолжали говорить мужики.
- Стало быть, тут у вас постоянный притон?
- Да, может быть, и постоянный, кто его знает!.. Начальство уж само смотри за тем, мы ему не сторожа на то!.. - подхватил другой мужик.
- Нам только от них дела да беспокойства, - продолжал первый мужик.
- Да как же, паря!.. Немало чиновников-то наезжает, словно орды какой!.. - произнес первый мужик.
Вихров очень хорошо видел, что все мужики были страшно озлоблены, а потому он счел за лучшее прекратить с ними всякий разговор.
- Ну, веди этих стариков, - сказал он сотскому.
Тот повел.
Вихров и непременный член пошли за ним. Мужики с мрачными лицами тоже шли за ними.
Старик-раскольник начал хромать на одну ногу, потом сгорбился, тяжело дыша, всем станом.
Вихров не утерпел и спросил его:
- Что такое, старик, с тобой?
- Умираю, ваше благородие, ведь девяносто пятый год тоже живу.
- Да что же ты чувствуешь?
- У сердца схватило, рученьки ломит, дыханье сперло, - говорил старик, и дыханье у него, в самом деле, прерывалось.
- Ну, развяжи ему скорей руки! - воскликнул Вихров.
- Где же старик? - спросил он.
- Тут за кусты, надо быть, зашел, - отвечал сотский.
- Как ушел за кусты?.. Ищи его скорей.
Сотский зашел за некоторые кусты.
- Нет его тут? - проговорил он.
- Ищите же вы все! - воскликнул Вихров мужикам.
- Где же тут его искать? Темно становится - и лес-то велик, - отвечали те в один почти голос и явно насмешливым тоном.
Солнце в самом деле уже село, и начинались сумерки. Вихров очень хорошо понимал, что он был одурачен - и вышел из себя от этого.
- А когда вы так, то я вас всех посажу за него в острог, - обратился он к мужикам. - Я знаю, что если вы сами не странники, то странноприимники, это все равно.
При этом лица у мужиков у всех немного сконфузились.
Покуда все это происходило, вся гурьба уже подошла к деревне.
- Собак ваших уберите, а не то я их всех колом! - закричал вдруг Мелков.
Сотский побежал вперед убирать собак.
Вихров, с своей оставшейся странницей и в сопровождении Мелкова, вошел в ближайшую избу. Было уже совсем темно. Хозяйка в этом доме - и, должно быть, девка, а не баба - засветила огонек. Вихров подметил, что она с приведенной странницей переглянулась, и даже они поклонились друг другу.
- Как тебя зовут? - начал он спрашивать старуху.
- Матреной.
- А по отчеству?
- Не помню, не знаю.
- А замужняя или девица?
В это время хозяйка подошла поправить лучину в светце.
- Ой, батюшки, окаянная, обожгла как руку-то! - воскликнула она вдруг, и в ту же минуту горящая лучина выпала у нее из рук и погасла.
В избе сделалась совершенная темнота.
- Огня скорей засвечайте! - воскликнул Вихров, не сомневаясь уже более, что это опять была придуманная штука.
Он слышал, как девка-хозяйка подошла к шестку, неторопливо там стала присекать огня к тряпочному труту и зажгла об него серную спичку, а от нее зажгла и лучину; изба снова осветилась. Вихров окинул кругом себя глазами, старухи уже перед ним не было.
- Где старуха? И она убежала! - воскликнул он испуганным и бешеным голосом.
В избе, кроме его, Мелкова и девки-хозяйки, никого не было.
- Где старуха? - ревел Вихров. - Ты сказывай! - обратился он к девке-хозяйке.
- Да я почем знаю? Я не стерегла ее.
Вихров едва совладел с собой; он видел, что вся деревня была пристанодержатели бегунов, - и ему оставалось одно: написать обо всем этом постановление, что он и сделал - и потребовал всех понятых, сотского и хозяйку, чтобы они приложили руки к этому постановлению.
Понятые, хозяйка и сотский поглядели сначала друг на друга, а потом прежний же мужик проговорил:
- Нет, мы рукоприкладствовать не станем.
- Почему же?
- Так, по вере нашей нам прикладывать тут рук нечего.
- Отчего же другие раскольники прикладывают руки - ты, стало быть, признаешь это за печать антихриста?
- Печать антихристова! - проговорил, усмехаясь, мужик. - Известно! прибавил он что-то такое.
- Так вы решительно не прикладываете рук? - спросил Вихров.
- Нету-ти, - отвечали все почти в один голос.
У Вихрова в это мгновение мелькнула страшная в голове мысль: подозвать к себе какого-нибудь мужика, приставить ему пистолет ко лбу и заставить его приложить руку - и так пройти всех мужиков; ну, а как который-нибудь из них не приложит руки, надобно будет спустить курок: у Вихрова кровь даже при этом оледенела, волосы стали дыбом.
Вихров затем, все еще продолжавший дрожать, взглянул на правую сторону около себя и увидел лежащий пистолет; он взял его и сейчас же разрядил, потом он взглянул в противоположную сторону и там увидел невиннейшее зрелище: Мелков спокойнейшим и смиреннейшим образом сидел на лавке и играл с маленьким котенком. Вихрова взбесило это.
- Что же вы тут сидите и ничего не делаете? - сказал он ему презрительным тоном.
Мелков сейчас же вскочил на ноги и робко вытянулся перед ним.
- Достаньте, по крайней мере, есть: я есть смертельно хочу! проговорил Вихров, в самом деле ничего не евший с утра.
- Дай поесть чего-нибудь! - отнесся Мелков несмело к хозяйке.
- Чего дать-то? У нас ничего нет.
- Как ничего нет? Яйца есть, молоко есть!
- Нету у нас ничего того, - отвечала девка.
- Ну хоть хлебца дай! - упрашивал ее Мелков.
- И хлеба нет!.. Остался после обеда, да свиньям бросили!
- Ведь мы у тебя не даром, а за деньги просим, - толковал ей Мелков.
- Что мне ваши деньги! Разве я не видывала денег? - отвечала девка.
У Вихрова вся кровь подступала к голове от гнева; он вдруг встал на ноги.
- Дай зажженную лучину, - сказал он хозяйке.
Та подала ему.
- Я сам себе найду пищу; идите за мной! - прибавил он Мелкову и вслед за тем пошел в голбец.
Осветивши всю местность там, он увидел оригинальное зрелище: на земляном полу были разбиты и выпущены сотни три яиц и стоял огромной лужей квас; даже рубленая капуста была вся раскидана.
- Здесь уж все поубрали! - проговорил он, возвращаясь из голбца, и с той же зажженной лучиной перешел в другую избу, и там прямо прошел в голбец, где нашел почти то же самое - с тою только разницею, что яйца были перебиты в квасу и там распущены.
Остальные избы освидетельствовать Вихров послал уже Мелкова. Тот невдолге возвратился и был как-то сконфужен; с волос и с картуза у него что-то такое текло.
- Но в чем вы все перемочены? - спросил его Вихров.
- Облили чем-то, дьяволы: я иду по сеням в тени, вдруг облили помоями сто ли-то... "Девушка, говорит, не видала и вылила на голову", - ишь какая! - бормотал непременный член.
Вихров и об этом написал постановление.