18. Место, где Нетопоренко -- божок
Не без робости, через четыре дня, Бакланов вошел в палату. В передней он увидал сторожа и нескольких мужиков с печальными лицами. В следующей комнате молоденький чиновник печатал конверты, а другой, совсем старый, с глубокомысленным видом записывал их в книгу и выставлял на них номера.
Бакланов подошел к ним.
-- Я желал бы видеть г-на Нетопоренка! -- сказал он.
-- А зачем вам? -- спросил с любопытством молодой чиновник.
-- Я на службу здесь поступаю, -- отвечал откровенно Бакланов.
-- Да куда же? Здесь ведь нет вакансий! -- проговорил молодой чиновник.
-- Как нет! -- забрюзжал на него старик: -- вчера помощнику во втором столе велели подать в отставку.
-- За что же это так? -- спросил, уже с некоторым негодованием, молодой человек.
-- Нагрубил там, что ли, советнику! -- отвечал старик равнодушно.
Бакланову сделалось неловко: неужели это для него выгнали человека из службы? Однако он промолчал.
-- Это, значит, вам в хозяйственное отделение надо... туда ступайте! -- сказал молодой чиновник, показывая ему на следующую комнату.
Бакланов вошел и увидел у среднего простенка стол; по прочим двум стенам тоже стояли столы с надписями: 1-й, 2-й, 3-й... У простеночного стола сидел чиновник, с Станиславским на шее, с лицом точно крапленым сажей и в очках.
При входе Бакланова он сейчас же обернулся и стал на него смотреть, но не в очки, а через них, как будто бы он их берег на рассматривание более достойных предметов.
-- Что вам угодно? -- спросил он наконец.
-- Я ожидаю господина Нетопоренка, -- отвечал Бакланов.
-- Ну, так подождите там... Здесь не место! -- проговорил чиновник.
Это был делопроизводитель отделения, тоже малоросс и любимец Нетопоренка.
В Петербурге, как известно, все нации, кроме русской, имеют свои партии, и члены их тянут друг друга за уши на ступенях житейской лестницы.
Бакланов, делать нечего, опять вышел в прежнюю комнату.
-- Что же вам там сказали? -- спросил его с любопытством молодой чиновник.
-- Да там не велят и стоять! -- отвечал Бакланов.
Молодой человек покачал головой.
Бакланову ужасно хотелось сесть. Он начинал чувствовать усталость и какую-то невыносимую тоску, которую иначе нельзя назвать, как "тоской просителей" в присутственных местах.
Будучи не в состоянии долее стоять на ногах, он сел на окно. Чиновники между тем, как шмели, беспрестанно шмыгали мимо него. Проходил иногда и правитель дел, с озабоченным лицом и с пером за ухом. Всякий раз он несовсем дружелюбно посматривал на Бакланова и наконец проговорил ему:
-- На окнах сидеть нельзя-с; они не для того сделаны.
-- Где ж мне сидеть? Я устал, -- отвечал Бакланов уже дерзко.
-- Приемная комната у нас вот где-с! -- отвечал делопроизводитель, указывая на темную переднюю, где стояли мужики.
пробежал сторож. Стали потом проходить и выходить с почтительными физиономиями столоначальники.
Бакланов догадался, что это приехал Нетопоренко.
"И этакому скоту подобная честь!" -- подумал он.
И в то же время, не зная, как добраться до таинственного святилища присутственной комнаты, он снова обратился к молодому чиновнику, принимавшему в нем хоть маленькое участие.
-- Нельзя ли обо мне доложить г-ну Нетопоренку? -- сказал он.
-- Я не могу этого!.. С большим бы удовольствием, но нам не приказано: у нас только сторож докладывает, -- отвечал тот вежливо и пожимая плечами.
Бакланов подошел к сторожу.
-- Доложи, пожалуйста, г. Нетопоренку, что я пришел.
-- Теперь знимаются, нельзя! -- отвечал солдат решительно.
-- Но он, может быть, и все будет заниматься! -- взразил Бакланов.
-- Ну, и все будут! -- повторил солдат.
-- Емельян Фомич сам велел им прийти! -- вмешался в разговор молодой чиновник.
-- Велел... а кто его знает?
-- Да ведь тебе говорят, братец; какой ты, помилуй! -- подтверждал чиновник.
-- Велел?.. Кажинный раз ругается, -- бормотал солдат; однако пошел и через несколько секунд возвратился и прошел прямо в переднюю.
-- Что же? -- спросил его с нетерпением Бакланов.
-- Докладывал.
-- Что же?
-- Ничего не сказал.
Бакланов с бешенством отошел и стал к своему прежнему окну, готовый плюнуть на все: и на палату, и на дядю, и на Петербург.
Наконец из дверей присутствия раздался голос Нетопоренка:
-- Пожалуйте, г. Бакланов.
Бакланов вошел и увидел огромный стол, покрытый отличным красным сукном, щегольское, резное золотое зеркало, мягкие, эластичные кресла, камин.
Лакейская фигура Нетопоренка ужасно не шла ко всему этому комфорту.
-- Ну-с, -- встретил он Бакланова: -- я виделся с вашим дядюшкой... Место у нас есть, если угодно, помощника столоначальника.
-- О, помилуйте, я очень рад! -- проговорил Александр, в самом деле обрадованный.
Вся физиономия Нетопоренка как бы мгновенно изменилась в его глазах.
-- Я могу, значит, сейчас и прошение подать? -- проговорил он.
Нетопоренко усмехнулся.
Тот, впрочем, вышел от него, совершенно с ним примиренный и довольный, и в регистратуре с некоторою уже важностью поклонился своему прежнему покровителю, молодому чиновнику.