25. Банковский билет
Последнее время Софи целые дни сидела дома. О, как она была печальна!
Раз, вечером, к ней вошла Иродиада.
-- Куда ты целый день пропадаешь? -- говорила ей с досадою Софи: -- довольно уж этой любовью своей заниматься.
-- По городу немножко погуляла: на свадьбу смотрела-с, -- отвечала та.
-- На чью?
-- Нашего Александра Николаича.
Софи побледнела.
-- А сегодня свадьба?
-- Сегодня-с! Сейчас венчать будут у Спаса.
-- А что меня в церковь-то пустят? -- спросила Софи, устремляя на горничную какой-то странный взгляд.
-- Отчего ж не пустить? -- отвечала та.
-- Давай мне одеваться... давай все лучшее!.. -- говорила Софи и начала сама приводить в порядок свои волосы.
Дело это горело у нее в руках: ни один парикмахер не сумел бы так скоро и так к лицу причесать ее роскошные локоны. Иродиада принесла ей великолепнейшее визитное платье.
-- Выкупили бы, сударыня, ваши вещи-то, а то надеть вам нечего! -- говорила она, подавая госпоже в самом деле всего одну небольшую брошку.
-- Все выкуплю, все! Не на радость только! -- отвечала Софи, небрежно застегивая этою брошкой платье на груди. Надевая французские перчатки, она одну из них изорвала. Толстые ботинки ее громко стучали по паркету.
В этом наряде Софи, казалось, точно сейчас только воротилась с какого-нибудь вакхического вечера.
Коляска ее уже была подана к крыльцу.
-- К Спасу, -- сказала она.
Венчанье Бакланова происходило в небольшом, темноватом приделе приходской церкви.
Софи, войдя, остановилась у колонны, почти в самых дверях.
Всю церемонию она простояла неподвижная, как статуя.
Венчал духовник старухи Сабакеевой, высокий, сухощавый, с мрачным и неподвижным лицом священник. В конце он говорил проповедь и все стращал новобрачных, если не будут любить друг друга, страшными адскими муками.
Выходя, молодые прямо очутились лицом к лицу против Софи.
-- Je vous felicite, monsieur Бакланов! -- сказала она. -- Je vous felicite, madame! -- прибавила она и молодой.
Бакланов побледнел. На лице Евпраксии тоже отразилось беспокойство: ее очень поразила великолепная и в одно и то же время печальная наружность Софи.
Бакланов поспешил усадить жену в карету и сам вскочил за нею.
Софи вышла вслед за ними на паперть. Небрежно убранные волосы ее развевались ветром; заколотая в платье брошка расстегнулась и повисла.
-- Madame, вы потеряете вашу вещь! -- сказал было ей один из молодых людей.
-- Merci, -- сказала Софи, вряд ли и слышавшая, что ей сказали, и так, не поправив брошки, села в экипаж.
Приехав домой и войдя в будуар, она порывисто сбросила с себя шаль и начала разрывать платье, корсет, а потом, залившись вся слезами, упала на постель.
-- Хотела бы я быть порядочным существом, но Бог не привел, -- стонала она.
-- Полноте-ка, сударыня: есть о чем плакать! -- утешала ее Иродиада.
-- Есть, Иродиада, есть! Теперь я совсем несчастная, -- отвечала Софи.