6. Простота провинциальных нравов
Настоящий прокурор был болен. Бакланову, с самых первых шагов, пришлось исправлять его должность: в это время, разумеется, ссылались люди на каторгу, присуждались тысячные имения от одного лица к другому, и все это наш молодой юрист должен был проверять и контролировать, -- но -- увы! -- кроме совершенного незнания всех этих обязанностей, у него в воображении беспрестанно мелькали хорошенькое личико Софи, ее ручка, ножка... В одно из присутствий, когда он сидел и держал глаза более механически устремленными на бумаги, вошел сторож-солдат.
-- Мозер, ваше высокоблагородие, вас спрашивает, -- сказал он.
-- Что? -- переспросил его Бакланов.
-- Мозер, ваше высокородие! -- повторил солдат.
-- Я ничего не понимаю, -- сказал Бакланов, обращаясь уж к прокурорскому письмоводителю, сидевшему тут же за столом.
-- Это, верно, управляющий здешним откупом, -- объяснил тот.
-- Спрашивает вас, ваше высокородие, -- повторил еще раз солдат.
-- Так пускай войдет сюда!.. Что ж мне итти к нему? -- сказал Бакланов.
-- Позови сюда, какой ты глупый! -- сказал солдату и письмоводитель.
Сторож повернулся и пошел как-то нерешительно: он, кажется, сильно удивлялся, что как это так мало оказывают внимания господину, у которого столько водки.
Тотчас же после его ухода вошел знакомый нам Иосиф Яковлевич.
Сначала он с нежностью пожал руку у письмоводителя, а потом подошел к Бакланову.
-- Так как, васе высокородие, Эммануил Захарыц не так, знацит, здоровы теперь: "Поди, говорит, и праси гаспадина здряпцаго кусать ко мне".
-- Откупсцик, васе высокородие, просит вас, -- объяснил точнее Мозер.
Бакланов немножко вспыхнул и рассердился.
-- Извините меня, я езжу на обеды только к знакомым мне лицам, -- отвечал он.
-- Эммануилу Захарыцу оцень совестно, -- начал опять Иосиф, несколько, по обыкновению, модничая: -- они теперь не выеззают... "Праси, говорит, господина здряпцего. У меня, говорит, будут г. вице-губернатор, г. председатель... г. губернатор". Сделайте бозескую милость, васе высокородие, откусать у нас, -- заключил Мозер.
-- Сделайте милость! -- повторил еще раз Мозер и, модно раскланявшись, вышел.
Ему собственно ничего не было приказано от Эммануила Захарыча, который был, как мы знаем, здоровешенек, но сметливый агент, придя случайно в прокурорскую и услышав о приезде нового стряпчего, счел не лишним завербовать его на первых же шагах в свой круг, так как, по многим опытам, было дознано, что от денег некоторые помоложе чиновники еще спасались, но от тонких обедов -- никто!
-- Что за господин? -- спросил Бакланов опять письмоводителя.
-- К ним точно что все ездят, -- отвечал тот.
-- Все-с! Обеды уж очень отличные... Сто рублев в месяц одному повару-французу-с платят.
-- Съездить разве? -- проговорил, недоумевая, Бакланов.