11. Собрание обличительных сведений
Виктор Басардин, в своей небольшой квартирке, сидел на диване и разговаривал с Иродиадой, которая тоже сидела около него и даже склонив к нему голосу на плечо.
Девушка эта, придя к нему после описанного нами свидания, без всякой борьбы сделалась его любовницей и теперь каждый вечер бегала к нему.
Не столько связанные любовью, сколько чем-то более серьезным, они все толковали между собою.
-- Она при мне-с говорила ему!.. "Что, говорит, что еще мне ему делать!.." -- объясняла Иродиада.
-- Ну ладно, хорошо!.. хорошо!.. -- произнес Виктор, кусая себе ногти.
-- Вы, барин, как бы Михайле паспорт, али бы вольную, что ли дали, он все бы вам порассказал.
-- Я готов!
-- Две тысячи целковых они тогда этому человеку и передали через него.
-- Какими, канальи, кушами помахивали!
-- Да-с! А что бухгалтер-то, в остроге сидючи, прямо говорил: "я, говорит, все опишу"... Как тоже вот теперь в кабаках, убьют человека, ограбят его, -- половину целовальник оставит у себя, а половину в откуп пришлет-с; или теперь вещи какие кто украдет -- все туда-с, деньгами чистыми и выдают.
-- Чистыми деньгами? -- спросил Виктор, не могший, кажется, слышать слово "деньги" без нервного раздражения.
-- Известно уж, -- отвечала Иродиада: -- вещь теперь стоит денег, а за нее дают копейки какие-нибудь. Сам управляющий -- чу! -- иногда и сортировал. Это, говорит, на пароходе отправить за границу, а это, что подешевле, в степь отправить продавать.
-- Ты ведь жила с ним? -- спросил Виктор.
Иродиада усмехнулась, а потом прибавила со вздохом:
-- Немало тоже, грешница, потерпела из-за этого.
-- Отчего же?
-- Противен он мне очень был... не русский человек, известно...
И Иродиада при этом обняла и даже поцеловала Виктора.
-- Тогда, как наш Александр Николаич принялся было за это дело, что у них переполоху было!
-- Переполоху?
-- Да-с!.. Михайлу-то они допрежде всего в степь отправили, а тут Мозер сам уж ездил туда, и упросили, чтоб он на Кавказ ехал... Тот мне писал оттуда.
-- Писал? -- повторил Виктор.
-- Да!.. "Что ежели теперича, говорит, они мне тысячи целковых не пришлют, я все дело начальству расскажу". Я говорила тогда Мозеру об этом.
-- А письмо это цело у тебя?
-- Цело-с!
-- Ты мне покажи его.
-- Слушаю-с. Чтобы, барин, мне только самой как тут не попасться.
-- Вот вздор! Пусти-ка однако!.. -- проговорил Виктор, освобождаясь из объятий Иродиады и подходя к письменному столу.
Тут он засветил свечу, развернул свои бумаги и начал писать.
Оставшись одна на диване, Иродиада начала зевать.
-- Да подите сюда, что вы тут делаете? -- говорила она несколько раз Виктору.
-- Отвяжись! -- отвечал он ей на это сердито и продолжал заниматься.