16. Начинающееся служение идее
На другой день, часов в девять вечера, Бакланов подъехал к огромному генерал-губернаторскому дому.
-- Зачем меня звали, и кто у губернатора? -- спросил он, входя.
-- Дворянство! -- отвечал жандарм, снимая с него шинель.
Бакланов пошел. В большой приемной зале он увидел, что за огромным столом, покрытым зеленым сукном, сидело несколько дворян. Приятель Бакланова, солидный помещик, со своим печальным лицом, тоже был тут.
Начальник края, с близко придвинутыми с обеих сторон восковыми свечами и с очками на носу, что-то такое читал.
Около него, по левую руку, стоял красивый правитель канцелярии, а по правую -- сидел губернский предводитель дворянства, мужчина, ужасно похожий на кота и с явным умилением слушавший то, что читал губернатор.
Бакланову предводитель его уезда указал на место после себя.
-- Что это такое? -- спросил его Бакланов.
-- Речь говорит! -- отвечал ему предводитель, указывая головой на начальника края.
-- О чем?
-- Крестьян у нас отбирают на волю! -- отвечал предводитель, как-то странно скосив глаза.
-- "Господа! -- продолжал начальник края, не совсем разбирая написанное: -- русское дворянство, всегда являвшее доблестные примеры любви к отечеству и в двенадцатом еще году проливавшее кровь на полях Бородина..."
На этом месте старик приостановился.
-- Где и я имел честь получить этот небольшой знак моего участия! -- прибавил он, показывая на один из множества висевших на нем крестов.
-- "Русское дворянство, -- продолжал он снова читать: -- свое крепостное право не завоевало, подобно..."
-- "Феодалам!" -- поспешил ему подсказать правитель канцелярии.
-- "Феодалам, -- повторил генерал: -- но оно получило его от монаршей воли, которой теперь благоугодно изменить его в видах счастья и благоденствия всем любезного нам отечества..."
Начальник края опять остановился, поправил очки и многозначительно на всех посмотрел.
-- "Этот пахарь, трудящийся теперь скорбно около сохи своей, вознесет радостный взор к небу!" -- говорил он и поморщился.
сей молодой действительный статский советник последнее время сделался ужасным демократом: о дворянстве иначе не выражался, как -- "дрянное сословие", а о мужиках говорил: "наш добрый, умный, честный мужичок".
-- "Видимое мною на всех лицах ваших, милостивые государи, одушевление, -- продолжал начальник края: -- исполняет меня надеждою, что мы к сему святому делу приступим и исполним его с полною готовностью..."
-- Все? -- спросил он, остановясь, правителя канцелярии.
-- Все-с! -- отвечал тот, беря у него бумагу.
Замечаемые однако начальником края одушевленные лица сидели насупившись, и никто слова не начинал говорить.
Поднялся губернский предводитель.
-- Милостивые государи! -- начал он, заморгав в то же время глазами, что ужасно, говорят, скрывало таимые им мысли. -- Милостивые государи! Я радуюсь, что несу звание губернского предводителя в такое великое время. Первое мое желание -- выразить перед престолом монарха ваши чувства радости и благодарности. Вам, милостивые государи, дана возможность сделать великое и благодетельное дело для наших меньших братий!.. Дайте адрес! -- прибавил он, торопливо обращаясь к правителю канцелярии.
Тот подал бисерным почерком написанную бумагу. Она стала переходить из рук в руки, и все, не читав, подписали ее. Бакланов тоже так подмахнул.
-- Еще вчера только эту меньшую-то братию, своего лакея, в полиции отодрал! -- сказал ему предводитель его уезда, показывая на губернского предводителя.
-- Ужасная каналья, теперь за крест и чин все продаст! -- проговорил Бакланов.
Губернский предводитель между тем что-то сменил на своем месте.
-- Господа! -- снова начал он и окончательно закрыл левый глаз: -- обязанности предводителей в настоящее время слишком важны: я полагаю, следует им положить жалованье.
Лица предводителей просияли, а у дворянства вытянулись.
-- Из каких же сумм? -- отозвался было солидный помещик.
-- Суммы есть! -- подхватили в один голос предводители.
Губернский предводитель между тем спешил воспользоваться удобною минутой.
-- По такому расписанию-с, -- сказал он: -- губернскому предводителю пять тысяч рублей, уездным по три тысячи рублей и депутатам по две тысячи рублей.
При последних словах у дворянства уж лица повеселели. "Авось попаду в депутаты и хоть тысчонку-другую сорву", -- подумал почти каждый из них.
-- Хорошо-с! -- раздалось почти со всех сторон.
Губернский предводитель и начальник края пожали друг у друга руку, как люди, совершившие немаловажное дело.
-- До свидания, господа! -- сказал последний, обращаясь к прочим своим гостям: -- завтра надо рано вставать, ума-разума припасать!
а молодые -- из чувства вряд ли еще не более неодобрительного -- из боязни прослыть консерватором и отсталым.
В обществе, не привыкшем к самомышлению, явно уже начиналось, после рабского повиновения властям и преданиям, такое же насильственное и безотчетное подчинение молодым идейкам.