19. Израильтянин и русский
В своем роскошном кабинете Эммануил Захарович, в очках, с густо-нависшими бровями, озабоченно рассматривал наваленные на столе книги, бумаги, письма, счеты.
Перед ним стоял рыжеватый, худощавый мещанин, тоже один из его поверенных и молокан по вере.
-- Сто зе такое с ним? -- спрашивал с досадой Эммануил Захарович.
-- Бог их знает-с! -- отвечал поверенный, пожимая плечами. -- Изволили приехать домой... затосковали... хуже, хуже, так что за доктором послать не успели.
Эммануил Захарович сделал грустное и печальное лицо.
-- Отцего зе могло быть? -- повторил он.
Поверенный стоял некоторое время в недоумении.
-- До свадьбы своей они гуляли, значит, с горничной госпожи Леневой.
-- Н-ну?
-- Ну, и как люди вот их тоже рассказывают: опять начали свиданье с ней иметь-с.
-- Сто зе из того?
-- Да то, что как есть тоже наше глупое, русское обыкновение: приворотить его снова не желала ли к себе, али, может, и так, по злости, чего дала.
-- Ну, так взять ее и сазать в острог.
-- Нет, уж сделайте милость! -- отвечал поверенный с испуганным лицом: -- она и допреж того, изволите знать, болтала; а тут и не то наговорит, коли захватят ее. Изволите вот прочесть, что пишут-то!
-- Ну, цитай, сто писут! -- произнес сердито Эммануил Захарович.
Сам он несовсем хорошо разбирал письменную русскую грамоту.
Поверенный взял со стола письмо, откашлянулся и начал читать его.
"Ваше высокостепенство, государь мой, Эммануил Захарович!
"Так, как будучи присланный от вас Михайла очень пьянствует, стал я ему то говорить, а он, сказавши на это, что поедет в К... я ему делать то запретил; он вчерашнего числа уехал секретно на пароходе "Колхида" к барину своему, г. Басардину, как говорил то одному своему знакомому другу армянину, который мне то, будучи мною уговариваем, открыл за 5 руб. сер.
"Переговоры же о том шли через какую-то девицу Иродиаду, которая, надо полагать, была его любовница, о чем вашему высокостепенству донести и желаю и при сем присовокупляю, что на цымлянское..."
Дальше поверенный не стал читать.
-- Ну, взять его, как приедет "Колхида"... Я плацу им деньги... Сто зе? Пускай берут! -- проговорил Эммануил Захарович.
Поверенного при этом точно передернуло.
-- Нет-с, и этого нельзя! Теперича Иосиф Яковлевич жизнь кончили... Я, значит, один в ответе и остался... -- сказал он.
-- Ницего я не знаю, ницего! -- возразил Эммануил Захарович, отстраняясь руками.
-- Ваше степенство, -- начал поверенный: -- слов Иосифа Яковлевича тоже слушались мы, все равно, что от вас они шли...
-- И не говорите мне, не знаю я ницего того! -- перебил опять Эммануил Захарович, зажимая уши.
Поверенный вздохнул.
-- Ну, молци, позалуста, без рассуздений! -- прикрикнул на него Эммануил Захарович.
-- Спина-то, ваше степенство, своя-с, за неволю рассуждать начнешь: не вас, а нашу братью на кобыле-то драть станут.
-- Молци! -- прикрикнул на него еще раз Эммануил Захарович: -- грубый народ... музик!
Поверенный замолчал, но по-прежнему оставался с мрачным лицом.
-- Подайте зе это ко взысканию! -- сказал он, подавая поверенному заемное письмо.
Тот с удивлением посмотрел на него.