20. Разные взгляды на общественное служение
В газете "Петербургское Бескорыстие" было с благородным негодованием напечатано:
"Скажите, отчего в директоры акционерных компаний выбираются люди, не специально знакомые с делом, а по большей части графы и генералы? Откуда и каким образом могли у акционеров явиться подобные аристократические вкусы? Зачем они позволяют этим господам говорить себе в собрании дерзости, и из каких наконец видов благополучия допускается, что главный директор компании "Таврида и Сирена", сам начальник края, производит разработку каменного угля у себя в имении, который стоит таким образом обществу вдвое дороже, чем привезенный и купленный из Америки? (См. отчет общества за 1859 г. и американскую газету "Herald")".
Строк этих достаточно было, чтобы начальник края, ни с кем не переговорив и не посоветовавшись, стукнул по столу два раза линейкой.
Вошел адъютант.
-- Полицеймейстера мне-с! -- произнес начальник края, по-видимому, спокойно.
Адъютант ушел.
Начальник края, будучи не в состоянии удержаться, продолжал одним глазом заглядывать в продолжение статьи.
Там Бог знает чего уж не было наговорено. Говорили, что "на Солдатской пристани, для житья чиновников, на деньги акционеров, построен целый городок".
И в самом деле это было так!
"Машина, выписанная для паровой мельницы, не входила в само здание, так что или ее надо было ломать, или здание".
И то была правда.
Гневом и горестью исполнялось сердце старика.
Полицеймейстер наконец явился.
-- Где здесь живет некто Басардин? -- спросил генерал каким-то таинственным голосом.
-- Живет-с! -- отвечал полицеймейстер.
-- Взять его сейчас в часть и произвести у него в доме обыск.
-- Это, верно, ваше превосходительство, по случаю акционерной статьи... -- начал было полицеймейстер.
-- Да-с!
-- Статью эту, ваше превосходительство, писал Никтополионов.
-- Пожалуйста, без возражений!.. Я и в тот раз по вашим стопам шел, да недалеко дошел.
О том, что виновником прошлой статьи был Виктор Басардин, начальник края узнал от Эммануила Захаровича.
-- Извольте произвести строжайшее следствие! -- заключил он.
-- О чем-с?
-- О чем? -- крикнул генерал. -- Вы спрашиваете меня: о чем? Человек пишет на честных людей пасквили, человек подрывает общественный кредит, и вы преспокойно говорите: "о чем"? Полковник! Вы служить после того не можете!
Полковник поклонился и прямо отправился к исполнению возложенного на него поручения.
-- Батюшка, Виктор Петрович, -- сказала она: -- полицеймейстер с солдатами пришел.
Виктор побледнел. Но полицеймейстер входил уже в комнату и прямо устремился к письменному столу.
-- Письмо!.. -- проговорил он, тотчас же беря конверт и распечатывая его.
-- Но как вы можете чу4жие письма... -- возразил было Виктор.
-- Могу, -- отвечал полицеймейстер. -- Это уж об родной сестре сочинили, -- прибавил он, прочитав и передавая письмо жандармскому офицеру.
Затем начался обыск.
Виктор ходил за всеми, как потерянный.
-- "Колокол"!.. -- произнес мрачным голосом жандармский офицер.
-- Откладывайте! -- сказал ему полицеймейстер.
-- Ненапечатанные русские стихотворения, -- продолжал офицер.
-- Какие это? -- спрашивал полицеймейстер.
-- Да я не знаю-с! "О, ты, Рылеев, друг..." -- прибавил он, пробежав первый стих.
-- Откладывайте! -- сказал полицеймейстер.
-- Еще стихотворение: "Буянов, мой сосед", -- произнес жандармский офицер.
-- Откладывайте! -- сказал полицеймейстер.
-- Картины голых женщин, -- продолжал жандарм.
-- Тоже! -- повторил полицеймейстер и потом, обратившись к Басардину, прибавил: -- Я думал, что вы молодой еще очень человек, а уж по лицу-то, видно, собрались с годками... Стыдно... очень стыдно...
-- Но, скажите, что же я сделал? -- говорил Басардин, стараясь улыбнуться, но в сущности совершенно упав духом.
-- Сами понимаете, я думаю... не маленькие... Собрали бумаги? -- спросил полицеймейстер у жандарма.
-- Собрал-с!
-- Ну, поедемте и вы! -- прибавил полицеймейстер Виктору: -- в часть вас свезу. Велите себе принести матрац, что ли: у нас ничего там нет!
-- Как в часть?.. Это... это... -- говорил Виктор: -- это уже подло! -- возразил он наконец.
-- А пасквили писать благородно? -- спросил его полицеймейстер.
-- Это я писал для пользы общества, -- объяснил Басардин.
-- А я вас для пользы общества сажаю в часть... Вы так понимаете, а я иначе!
-- Это чорт знает что такое! -- говорил Басардин, садясь с полицеймейстером на пролетки.