7. Сокровища приобретены
Не более как через неделю Никтополионов снова поймал Бакланова в клубе и стал стыдить его при всех.
-- Вот вам, рекомендую, господа, -- говорил он, показывая на него евреям, грекам, армянам и русским: -- вот господин, у которого сто тысяч в кармане, и он их держит за две копейки в банке.
Греки, армяне и русские при этом усмехнулись, а евреи даже воскликнули:
-- Зацем зе это он так делает со своими деньгами?
-- Но где же сто тысяч! -- возражал стыдливо Бакланов и, возвратясь домой, решился сделать то, что ему все советовали.
Но прежде, впрочем, ему надобно было переговорить с женой.
-- Что за вздор такой, пускаться в эту игру? -- возразила ему Епвраксия с первых же слов.
Согласись она с ним и не оспаривай, Бакланов, может быть, еще подумал бы и вообще сделал бы это дело несколько омотрительней; но тут он рассердился на жену и потерял всякий здравый смысл.
-- Ведь это не осторожность, а одна тюленья неповоротливость только! -- развивал он мысль Никтополионова.
Евпраксия на это, по обыкновению, молчала.
Бакланова это еще более выводило из терпения...
-- Дайте мне мои деньги. Я не намерен их бесполезно держать, как поленья, в своем шкапу, -- говорил он.
Евпраксия пошла и принесла ему.
-- Ваших вы мне, конечно, не доверите, потому что я ведь дурак... ничего не смыслящий... способный только разорить семью... беру эти деньги на карточную игру, на любовниц!
-- Нате вам и мои деньги, если вы полагаете, что это меня останавливает! -- сказала Евпраксия и подала ему и свои приданые пятьдесят тысяч. -- А остальные двадцать пять тысяч не мои, а детские; я не могу им располагать! -- сказала она.
-- Стало быть, я мужем еще сносным могу быть, а отцом нет, -- благодарю хоть и за то! -- сказал он, кладя деньги в карман.
Евпраксия наконец рассердилась.
-- Что это за страсть, Александр, у вас перетолковывать каждый мой шаг, каждое слово? Если что вы находите дурным во мне, скажите прямо... К чему же все эти колкости-то?
Евпраксия поспешила отереть слезы и села на све место.
На другой день Бакланов, заплатив огромную премию, накупил акций -- все больше общества "Таврида и Сирена".
-- Вот извольте-с, не промотал ни копейки! Все обращено только в более производительную форму, -- говорил он, раскладывая акции и любуясь их купонами, нарисованными на них пароходами и так внушительно выставленными цифрами их стоимости.
Евпраксия однако совершенно равнодушно и холодно приняла все эти бумаги и положила их в комод.
"У этой женщины решительно кровь по три раза в сутки обращается... Кругом ее кипят и просыпаются все народные силы, а она -- точно не видит и не чувствует этого!.."
Впрочем, он ничего ей не сказал, а ушел к себе в кабинет и, улегшись там на диван, стал вычислять в уме, сколько он будет получать процентов.
-- Ваш герой как ребенок поступает! -- заметят мне, может быть, некоторые.