9. Он пошутил!
Мужчина с табаком и вином делается похож на чорта! -- говорит немецкая поговорка.
Бакланов, возвратясь домой, спросил себе бутылку вина, закурил сигару, человека отпустил спать, а сам начал пить и курить.
Более ясно проходившие в голове мысли были следующие:
"Славная вещь -- эти немножко шаловливые женщины".
Сильная затяжка сигарой и рюмка портвейну.
"Как бы отлично теперь, вместо того, чтобы ехать домой, заехать к какой-нибудь госпоже и учинить с нею оргию".
Еще рюмка и затяжка сигарой.
"Что я Казимиру пропускаю... Она, должно быть, страстная женщина!"
Новая рюмка и новая затяжка.
"Сходить разве к ней?"
У Бакланова при этом в голове даже помутилось.
"Чорт, пожалуй, рассердится!" -- продолжал он. Однако встал. Шаги его уже были неровны.
"Скажу, что заболел, люди все спят, и пришел к ней".
И, недолго думая, он запахнул халат, прошел на цыпочках залу, коридор и отворил дверь в комнату, где спала Казимира. Та сейчас же услыхала.
-- Кто это? -- спросила она немножко испуганным голосом.
-- Это я, Казимира, не тревожьтесь! -- говорил Бакланов, подходя к ней и дотрагиваясь до нее рукою.
-- Ах, Александр Николаич, не случилось ли чего-нибудь? -- воскликнула Казимира, привставая.
-- Нет, ничего; я так пришел, побыть с вами, -- отвечал он; голос его был нетверд.
-- Чтой-то, как же возможно в такое время! Придут, пожалуй, кто-нибудь.
-- Никто не придет, никто! -- говорил Бакланов, беря и целуя ее руку.
-- Да как никто? Так вот дети, Валеренька спят! -- говорила Казимира.
-- Ну, пойдемте ко мне в кабинет.
-- Зачем я пойду к вам? Что мне там делать!
-- Мы будем сидеть, разговаривать.
-- Нет, Александр, ступайте, ступайте! -- говорила Казимира, дрожа всем телом.
-- Если вы не пойдете, я на вас ужасно рассержусь.
-- Как это возможно! Душечка Александр, это невозможно.
-- Отчего же невозможно?
-- Оттого, что у вас жена есть! Что вы!
-- Убирайтесь вы с женой! Не люблю я ее. Пойдемте, ангел мой!
-- Александр! Умоляю, оставьте меня! Оставь! -- говорила Казимира.
-- Не оставлю, -- говорил он, обнимая ее и насильно подводя к двери.
-- Александр! -- вздумала было еще раз воспротивиться Казимира.
-- Ах, Господи! -- воскликнула бедная женщина, вся пылая в его объятиях. -- Дайте мне, по крайней мере, надеть на себя что-нибудь.
-- Ну, наденьте.
Она торопливо накинула на себя капот и надела туфли.