14. Миросозерцание новой героини
Наступили сумерки. Елисейские поля осветились газом.
Евпраксия ушла с Валерьяном в cafe chantant.
Бакланов и Елена ходили по довольно темной аллее и спорили.
-- Я не понимаю, как можно Галкина иметь своим другом, -- говорил Бакланов.
-- Да, он не умен, не даровит, это так! -- возразила с ударением Елена: -- но он человек с характером.
-- С характером? -- повторил насмешливо Бакланов.
-- Да и да, -- утверждала Елена. -- У нас, например, -- продолжала она, прищуривая глазки: -- есть одно общее дело, и он в нем действует превосходно, смело, не отступая, а Валерьян -- нет!
-- Валерьян умный человек, образованный!.. -- произнес Бакланов, разводя руками: -- а это чорт знает что такое!
-- Нам Бог с ними, с этими умниками!.. -- воскликнула весьма настойчиво и в то же время ужасно мило Елена: -- нам нужны люди с характером, с темпераментом, люди твердых убеждений, а не разваренные макароны!..
-- Господи! где вы этаких фраз нахватались?.. Вас, вероятно, всем этим нашпиговала наша литература.
-- Да, литература! Уж, конечно, не мое дурацкое институтское воспитание и не мать, у которой едва достало силы родить меня, а потом ее жизнь вы сами знаете! -- заключила Елена с презрением.
-- Что такое? -- спросил Бакланов.
-- Ее позорная интрига!
"Ну, это хоть бы и Галкину! Недаром они друзья!" -- подумал Бакланов.
-- За подобные отношения вы, по вашей собственной теории, не должны бы, кажется, винить ее, -- сказал он.
-- Я бы ее не винила, -- подтвердила Елена, опять нахмуривая свой лоб: -- если б она отдалась какому-нибудь бедняку, а не генерал-губернатору.
-- Но если она любила его?
-- Не должна была любить, потому что он лицо официальное, а собственно брак она могла и должна была нарушить.
-- Должна?
-- Да! Что вы меня так спрашиваете? Вы сами нарушили брак.
-- Однако я опять к нему же возвратился, -- отвечал Бакланов, конфузясь.
-- Что ж, это оттого, что вас повертели? -- спросила насмешливо Елена.
-- Оттого ли или не оттого, я не знаю, но только мне было неловко в моем положении.
-- Слабость характера, больше ничего! -- сказала с гримасой Елена.
-- Но зачем же вы сами выходите замуж и будете венчаться?
-- Да потому, что заставляют это делать; наконец я выхожу за человека, которого я люблю.
-- А потом, если разлюбите его?..
-- Если разлюблю его, так полюблю другого.
-- А если он полюбит другую?
-- Скатертью дорога, -- отвечала Елена, пожимая плечами.
-- Это ваши правила?
-- Да, мои правила!.. Чтобы в этом случае ничего не было насильственного и принужденного!
-- Правила хорошие-с! -- подхватил Бакланов.
-- Недурные! -- сказала Елена и потом, как бы сообразив, прибавила: -- конечно, если бы требовали того какие-нибудь политические цели...
-- То есть? -- спросил Бакланов.
-- То есть, если бы требовало этого благо родины. Как, например, Юдифь, которая пришла, отдалась Олофрену и отрубила ему голову.
-- Ой, это уж и страшно! -- сказал Бакланов.
Елена сама, впрочем, насмешливо посмотрела на него.
-- Вам кажется все это смешно? -- проговорила она.
-- Смешно не смешно, а несколько странно.
-- Странны-то вы, а не мы!
-- Кто же это мы? -- спросил Бакланов.
-- Люди без зрения!.. слепые!
-- А вы, значит...
-- А мы -- зрячие! -- подхватила Елена.
-- Валерьян, Валерьян! -- закричала Елена.
Тот подошел.
-- Что ж, ты мне купил потаенные русские стихотворения?
-- Нет еще! -- отвечал, краснея, Валерьян.
-- Неужели же вы их читать будете?.. -- спросила Евпраксия.
-- Я уж все почти читала, -- отвечала Елена.
-- Даже царя Никиту? -- отвечала Елена.
-- И царя Никиту! -- отвечала Елена. При этом она сама даже не могла удержаться, улыбнулась и добавила: -- конца, впрочем, не дочитали; сказали, что очень уж нехорошо!
-- Я бы на месте Валерьяна не позволила вам читать этих вещей, -- сказала опять Евпраксия.
-- Напротив, он должен был бы заставить меня прочесть их!.. -- отвечала, разводя ручками, Елена: -- мы в этом случае делаем оппозицию русскому правительству... оно не хотело, чтобы мы это знали, а мы знаем!
-- Да, разумеется; ему, должно быть, очень это будет неприятно, -- сказал Бакланов.
Сабакеев, заметив в словах зятя насмешливый тон, посмотрел на него зверем.
-- Елена совсем не то хотела сказать, как вы это поняли, -- произнес он и, когда стали прощаться, он даже не подал руки Бакланову.
-- Что это такое? Что такое? -- почти кричал тот всю дорогу.
Евпраксия ни слова не говорила.
-- Эта госпожа в корень развращена! -- произнес наконец Бакланов.
-- Э, вздор какой! -- сказала Евпраксия.
-- Как вздор?
-- Да так! говорит только; а слова и поступки -- две вещи разные.
-- Да достаточно, если и говорит только! Я понять не могу, каким образом Валерьян мог влюбиться в такую девушку.
-- Он сам таких же убеждений.
-- Сам?