16. Таинственное посещение
Лондон!
К зданию всемирной выставки подъехал, между прочим, кэб, из которого вышли Бакланов и Евпраксия.
-- Не отставай, Бога ради, не отставай! -- говорил он ей с обыкновенною своей торопливостью.
-- Иди уж сам-то! -- отвечала та ему с досадой.
У Бакланова, по-прежнему, начались поддельные восторги.
-- Евпраксия, посмотри, ведь это полисмены! -- восклицал он радостно, как бы увидев братьев родных.
Затем они сейчас же попали в совершенно сплошную массу народа.
-- Где ж мы с братом увидимся? -- спросила Евпраксия.
-- Он хотел прийти в русское отделение, -- отвечал Бакланов.
-- Ну, так и поедем туда, -- сказала Евпраксия и, спросив по-английски первого попавшегося господина, повела мужа.
-- Боже мой, как скудно и бедно наше отделение! -- начал опять восклицать Бакланов. -- Турция, посмотри, -- и то какое богатство сравнительно с нами.
-- Не кричи, пожалуйста! здесь все ходят молча! -- возразила ему Евпраксия, а потом, взглянув вдаль, прибавила с удовольствием: -- А вон и брат!
Сабакеев в самом деле подходил к ним с Басардиным.
-- Madame, угодно вам руку? -- сказал последний.
Евпраксия, хоть и не с большим уодовльствием, но подала ему руку.
Бакланов пошел с Сабакеевым.
Евпраксия несколько раз обертывалась к ним и заметно прислушивалась к их разговору.
-- Мне бы очень хотелось, ужасно!.. -- говорил Бакланов.
-- Куда это вы собираетесь? -- спросила она, наконец не утерпев.
-- Так, ужо, в кофейную, на одно представление, -- отвечал ей муж.
-- Хорошо, я думаю, представление...
-- Не бойся, в худое место не заведу его, -- сказал с улыбкой Сабакеев.
-- Боюсь, что ты более чем в худое заведешь, -- сказала с ударением Евпраксия.
После обеда Бакланов вдруг пропал, так что Евпраксия и не видала -- когда. Это ее заметно встревожило. Она часов до двенадцати его дожидалась.
Наконец он возвратился, очень, по-видимому, веселый и довольный.
-- Где ты был? -- спросила она.
-- У наших эмигрантов, -- отвечал Бакланов с самодовольством.
-- Зачем же тебе это так понадобилось?
-- Во-первых, они сами пожелали меня видеть.
-- Я думаю! -- отвечала Евпраксия насмешливо: -- что ж у тебя может быть с ними общего?
-- Как что общего?
-- Да так: ты их не старый знакомый, не революционер; ты простой, обыкновенный человек, помещик, значит, лицо ненавистное им.
-- У них не я один, а все бывают.
лезете.
-- Это значит, нельзя быть знакому ни с одним сатириком! -- произнес с насмешкой Бакланов.
-- Какая уж тут сатира; они прямо мужикам говорят, чтобы они топоры брали и головы рубили вам. Наконец, они раздляют их убеждения, так и действуйте так; а то дома кресты и чины получат готовы, а к нему приедут -- вольнодумничают; что ж вы после этого за люди?