2. Немецкий вечер и немецкий вечер
-- Я не могу больше уж этого есть, -- говорил Бакланов отодвигая от себя восьмое блюдо, которое подавали им на Брюлевской террасе.
-- Ужасно! -- сказала Софи, тоже отодвигая от себя тарелку.
-- Garcon! -- крикнул Бакланов.
-- Monsieur! -- отозвался тот с шиком парижского гарсона.
-- Возьми! -- сказал Бакланов.
-- Monsieur trouve que cela n'est pas bon?
-- Напротив, совершенно bon, но es ist genug.
-- Vous etes russische gentlemen! -- произнес одобрительно, но Бог уж знает на каком языке, гарсон.
Невдалеке от наших героев обедал, или, точнее сказать, хлебал бульон с вермишелью русский купец. Бакланов решился наконец к нему обратиться.
-- Вы тоже путешествуете? -- сказал он.
-- Да-с! -- отвечал купец, боязно на него посмотрев.
-- Что же вы, для здоровья или для рассеяния вояжируете?
Купец обвел кругом себя глазами.
-- По делам своим, -- известно-с! -- сказал он и тот же недовольный взгляд перевел на подавшего ему счет гарсона, и при этом совершенно и свободно заговорил с ним по-немецки.
"И языки еще иностранные знает, скотина этакая!.." -- подумал про себя Бакланов.
Купец, отдав деньги, сейчас же ушел, и через какую-нибудь минуту уже видна была далеко-далеко мелькающая фуражка в саду.
Бакланов стал наблюдать над другими посетителями.
Часа в четыре пришли музыканты; пришло несколько приезжих семейств, прибыла и полная дама с двумя своими дочерьми. Девушки на этот раз покорилась родительской власти и были в коричневых шляпках, которые в самом деле были ужасно смешные и совершенно к ним не шли.
Бакланов заговорил с ними.
-- О, нет, мы саксонки! -- отвечали обе девушки в один раз и с заметным удовольствием.
-- И осматриваете древности?.. Делает честь вашему патриотическому чувству!
-- О, да, мы должны все осмотреть, -- крикнули девушки.
Бакланову показались они очень глупы, и он прекратил с ними беседу.
Прошло четверо офицеров, эффектно постукивая саблями, в нафабренных усах и в вымытых замшевых перчатках.
-- Посмотри, как эти господа похожи на аптекарей! -- сказал он Софи.
-- Да! И точно, знаешь, не настоящие офицеры, а для театра только принарядились!
Заиграла музыка, и музыкальная немецкая душа почувствовалась в каждой флейте, кларнете, в какой-нибудь второстепенной валторне.
Бакланов все это время поколачивал ногой и мотал в такт головой.
Софи опять почему-то взгрустнулось, и стала ей припоминаться прошлая жизнь.
В антрактах публика пила кофе, пиво, ела мороженое, а кто и ростбиф: немцы могут есть во всякое время и что вам угодно!
Путешественники наши наконец утомились.
-- Домой! -- сказала Софи, приподымаясь.
Возвратившись в отель, где занимали два номера рядом, они сейчас же разошлись по своим комнатам, разделись и улеглись, но вскоре стали переговариваться между собой.
-- Как чудно сегодня день провели! -- заговорил Бакланов первый.
-- Да! -- отвечала Софи.
-- Завтра, -- продолжал он: -- как встану, отправлюсь в картинную галлерею и уж стану серьезно изучать ее.
-- Сойдемся мы, значит, на Брюлевской террасе часам к двум?