Поиск по творчеству и критике
Cлово "COMTE"
Входимость: 2. Размер: 48кб.
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 48кб.
Часть текста: - сказал генерал Бегушеву. - Со мной!.. - проговорил тот. - Как ее здоровье? - Так себе, ничего!.. Скрипит. - Мы нынче все скрипим кое-как!.. - произнес генерал, проведя рукой по животу своему, и при этом парижские бульвары припомнились ему во всей своей прелести. - Именно все скрипим!.. - подтвердил граф Хвостиков, не могший удержаться, чтобы не заговорить с Траховым; а потом, говоря правду, он и скрипел более, чем кто-либо, - денежные обстоятельства его были даже более обыкновенного плохи: издание газеты с Долговым окончательно не удалось; та газета, где он фельетонствовал, отказала ему за то, что он очень сильно налгал в одном из фельетонов, и его даже тянули в суд за оскорбление. - Как поживает ваша жена? - спросил Бегушев, чтобы о чем-нибудь заговорить с кузеном. - Благодарю!.. - отвечал генерал. - Она нынешнюю зиму думает месяца на два, на три совсем переехать в Москву. - Это ради чего? - воскликнул Бегушев. - Ради того, что она в Петербурге очень скучает!.. Ей там дышать нравственно нечем! - объяснил генерал. - А Тюменев опять стал бывать у вас? - проговорил Бегушев с некоторой насмешкой. - Редко!.. Камешек раздора с той и другой стороны брошен. - Чем же в Москве будет нравственно жить Татьяна Васильевна? - пожелал узнать Бегушев. - Тем, чему я сейчас был свидетелем в Английском клубе: тут такой горячий спор шел о славянах и о Турции, а теперь в этом, как выражается Татьяна Васильевна, вся поэзия ее жизни... - Между кем был спор?.. - полюбопытствовал уже граф Хвостиков. - Между Янсутским и Долговым! - Долгов, конечно, был за славян? - подхватил граф. - Долгов за славян, а Янсутский за турок! Граф Хвостиков пожал плечами. - Только такой человек, как Янсутский, может быть за турок, - сказал он. - Это тоже в каком смысле, - заметил генерал. - Долгов говорит, например, что турки - трусы; это вздор; а Янсутский уверяет, что славяне плуты... - Охота вам повторять, что говорят Янсутские, ...
Входимость: 1. Размер: 31кб.
Часть текста: с своими обычными принадлежностями, у которых ручки были позолочены. Через тяжелую драпировку виднелось, что в гостиной была поставлена целая роща кактусов, бананов, олеандров, и все они затейливо осеняли стоявшую промеж них разнообразнейших форм мебель. У директора была квартира казенная и на казенный счет меблируемая. Кроме Калиновича, в зале находились и другие лица; это были: незначительной, но довольно приятной наружности молодой чиновник в вицмундире, застегнутом на все пуговицы, и с портфелью в руках. Ближе к кабинету ходил другой молодой человек, тоже в вицмундире, с тонкими, но сонными чертами лица и с двойным лорнетом на носу. Как бы в доказательство небольшого уважения к тому месту, где был, он насвистывал, впрочем негромко, арию из "Лючии" [34] . Собственно просителей составляли: молодая дама с прекрасными карими глазами, но лицом страдальчески худым и с пересохшими губами. На ней было перекрашенное платье, дешевая шляпка и поношенные перчатки. Несмотря на бедность этого костюма, в нем заметно было присутствие некоторого вкуса: видно было, что эта женщина умела одеваться и когда-то иначе одевалась. Невдалеке от нее помещался плешивый старичок, один из тех петербургско-чухонских типов, которые своей наружностью ясно говорят, что они никогда не были умны, ни красивы и никаких никогда возвышенных чувств не имели, а так - черт знает с чем прожили на свете - разве только с тем, что поведения были трезвого. Несмотря на свою мизерность, старичишка был одет щепетильно чисто. Вдали от прочих, в строго официальной форме, стоял другой господин, в потертом девятого класса мундире, при шпаге и со шляпою под мышкой; по неприятным желтого цвета глазам, по вздернутым ноздрям маленького носа и по какой-то кислой улыбке легко можно было заключить о раздражительности его темперамента. Прошло около получаса в ожидании. Молодой человек, с лорнеткой в глазу, начал уж зевать. - Скоро Лев Николаич выйдет? - спросил он ...
Входимость: 1. Размер: 21кб.
Часть текста: себе цену И боимся ее плену. Клавская действительно прежде ужасно кокетничала с молодыми людьми, но последнее время вдруг перестала совершенно обращать на них внимание; кроме того, и во внешней ее обстановке произошла большая перемена: прежде она обыкновенно выезжала в общество с кем-нибудь из своих родных или знакомых, в туалете, хоть и кокетливом, но очень небогатом, а теперь, напротив, что ни бал, то на ней было новое и дорогое платье; каждое утро она каталась в своем собственном экипаже на паре серых с яблоками жеребцов, с кучером, кафтан которого кругом был опушен котиком. Все это некоторые объясняли прямым источником из кармана сенатора, а другие - тем, что к m-me Клавской одновременно со Звездкиным стали забегать разные чиновники, которым угрожала опасность по ревизии; но, как бы то ни было, в одном только никто не сомневался: что граф был от нее без ума. - Madame, me parmettrez vous de prendre place aupres de vous? [Мадам, вы позволите мне занять место возле вас? (франц.).] говорил он почти раболепным голосом, выбежав к ней в настоящее утро на рундучок своего крыльца. - Pourquoi pas [Почему же нет (франц.).], - отвечала ему ужаснейшим прононсом Клавская и пододвинулась к одной стороне саней. Сенатор сел с ней рядом, и лошади понесли их по гладким улицам губернского города. Когда они проезжали невдалеке от губернаторского дома, то Клавская, все время закрывавшая себе муфтой лицо от холода, проговорила негромко: - Заедемте, пожалуйста, к дяде позавтракать!.. Он очень, бедный, расстроен и будет утешен вашим визитом... Повар у него отличный! Сенатор на первых порах поморщился немного. - Я очень уважаю вашего дядю, и мне от души его жаль, но заезжать к нему, comprenez vous [видите ли... (франц.).]... Он губернатор здешний, я - ревизующий сенатор. Говоря это, он, кажется,...
Входимость: 1. Размер: 27кб.
Часть текста: Digavouroff, nee comtesse Miloff [госпожа Дигавурова, урожденная графиня Милова (франц.).], Иван Петрович Захарьин, генерал-лейтенант, Serge Milkovsky [Сергей Милковский (франц.).], Петр Николаевич Трубнов, флигель-адъютант, и так далее; был даже какой-то испанский гранд Auto de Salvigo [Ауто де Сальвиго (исп.). ] - словом, весь этот цвет и букет петербургского люда, который так обаятельно, так роскошно показывается нашим вульгарным очам на Невском проспекте и в Итальянской опере и сблизить с которым мою молодую чету неусыпно хлопотала приятельница Полины, баронесса. В какой мере все это тешило самолюбие героя моего, - сказать трудно; во всяком случае, он, кажется, начинал уж привыкать к своему не совсем, конечно, честному, но зато высокоблистательному положению. Когда, задумавшись и заложив руки назад, он ходил по своей огромной зале, то во всей его солидной посадке тела, в покрое даже самого фрака, так и чувствовался будущий действительный статский советник, хоть в то же время добросовестность автора заставляет меня сказать, что все это спокойствие была чисто одна личина: в душе Калинович страдал и беспрестанно думал о Настеньке! На другой день свадьбы он уехал в Павловск и отправил к ней оттуда двадцать пять тысяч серебром при коротеньком письме, в котором уведомлял ее о своей женитьбе и умолял только об одном, чтоб она берегла свое здоровье и не проклинала его. Ответа он не ждал, потому что не написал даже своего адреса. 23 октября назначен был у баронессы большой бал собственно для молодых. Накануне этого дня, поутру, Калинович сидел в своем...